Судьба И. Д. Шадра во многом напоминает судьбу его старшего современника А. М. Горького. Выходец из беднейшей среды (в семье росло четырнадцать детей), одиннадцати лет отданный "в люди", на фабрику, он лишь чудом смог добиться зачисления в Екатеринбургскую художественно-промышленную школу (1902-07). Его учитель, скульптор Т. Э. Залькалн, настоял на том, чтобы ученик продолжил обучение в Петербурге. Не поступив в АХ, Шадр посещал Рисовальную школу при ОПХ (1907-08), одновременно занимаясь на Высших курсах Театрального училища и в Музыкально-драматической школе и, таким образом, выбирая между профессией художника и вокально-сценической карьерой. Тяга к скульптуре победила, и в 1910-12 гг., благодаря финансовой помощи И. Е. Репина и других деятелей русской культуры, Шадр сумел завершить образование в Париже (в академии Гранд Шомьер, на высших муниципальных курсах скульптуры и рисования, пользуясь советами А. Бурделя и О. Родена) и в Риме (в Институте изящных искусств).

Одной из первых его самостоятельных работ стал проект "Памятника мировому страданию" (1915), впоследствии преобразованный в проект еще более грандиозного "Памятника человечеству". Аллегоричность, тяготение к масштабно-монументальному и романтически-возвышенному отличает оба проекта (характерны названия скульптурных групп - "Ворота вечности", "Озеро слез", "Человек перед лицом вечной тайны"). Позднее Шадр избавится от излишней велеречивости, но навсегда сохранит стремление к типической обобщенности образов в сочетании с некоторой пластической повествовательностью.

В 1920-х гг. по плану монументальной пропаганды он создает рельефы с изображением К. Маркса, К. Либкнехта, Р. Люксембург, а также исполняет большой заказ на серию круглых скульптур для Гознака - "Рабочий", "Сеятель", "Красноармеец" (все 1922; с них должны были делаться изображения на денежных знаках, марках и облигациях). Реалистическая достоверность и обобщенно-плакатная выразительность этих фигур отвечали складывающимся принципам советской эстетики. Далее наступает длительный период работы над ленинской темой, начатый натурной скульптурой "Ленин в гробу" (1924) и продолженный памятниками Ленину - на Земо-Авчальской ГЭС в Грузии (1925-26), на Ижорском заводе в Ленинграде (1932), в подмосковных Горках (1934). Лучшие произведения рубежа 1920-х и 1930-х гг. - "Булыжник - оружие пролетариата" (1927), "Сезонник" (1929) - не только дают представление об индивидуальной манере художника, но и отчетливо выражают характерные для тех лет тенденции пластики, смысл которых - в передаче символики революционного порыва, пафоса социальных преобразований.

В 1930-х гг. Шадр работает в самых разнообразных жанрах - исполняет портреты ("Максим Горький", 1939, и др.), надгробия, садово-парковые и городские скульптуры. Предпочитает бронзу, - этот материал наиболее соответствует романтической приподнятости его образов. При всей художественной неоднозначности созданного им органическая широта дыхания уберегает все эти произведения от ординарности.

Буревестник (М. Горький). Голова проекта памятника для города Горького. 1939. Бронза


Булыжник - оружие пролетариата. 1927.Отлив 1947. Бронза


Рабочий. Отлив по гипсовому оригиналу 1922 г. Бронза


Сеятель. Отлив по гипсовому оригиналу 1922 г. Бронза

Подробности Категория: Изобразительное искусство и архитектура советского периода Опубликовано 29.08.2018 10:06 Просмотров: 486

И это у него получилось.

Иван Дмитриевич Шадр родился в городе Шадринске Курганской области – отсюда его псевдоним, который он использовал с 1908 г. Настоящая фамилия скульптора – Иванов. Выбранный псевдоним сам Шадр объяснял так: «Нас, Ивановых-то, слишком уж много. Надо же как-то отличить себя от других Ивановых, ну я и взял себе псевдоним «Шадр» – от названия родного города, чтобы прославить его».

Иван Дмитриевич Шадр (1887-1941)

М. Нестеров. Портрет скульптора И.Д. Шадра (1934). Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея (Москва)
Шадр – русский художник и скульптор. Известен своими монументальными произведениями в стиле модерн, хотя творил в эпоху социалистического реализма .
Родился в семье плотника в селе Такташинском Челябинского уезда Оренбургской губернии (ныне это Курганская область), когда отец был там на сезонной работе. А постоянное место жительства семьи – Шадринск. В семье было 12 детей. Прадед Ивана, а также его отец и дяди были строителями и иконописцами.
Учился в Екатеринбургской художественно-промышленной школе у Т.Э. Залькальна. Летом 1907 г. Иван Иванов вместе с сокурсником Петром Дробышевым отправился странствовать по России по тем местам, где побывал в своё время Максим Горький: на Каме, Волге, Дону, затем по Кавказу, Украине, а Иван пешком дошёл до Санкт-Петербурга в надежде поступить в Академию художеств. Чтобы зарабатывать на жизнь, он подрабатывал уличным пением, имея хороший голос. Здесь его услышал режиссёр Александринского театра М.Е. Дарский. Он помог юноше поступить на Высшие драматические курсы Санкт-Петербургского театрального училища, где тот мог учиться вокалу. Но в училище И. Шадр продолжал рисовать и заниматься скульптурой, посещал также рисовальную школу Общества поощрения художеств Н. К. Рериха и Музыкально-драматическую школу.
В 1910 г. молодой скульптор уехал в Париж, где был студентом высших муниципальных курсов скульптуры и рисования в Академии де ла Гранд-Шомьер под руководством Ф.О. Родена и Э.А. Бурделя, затем стажировался в Риме в Институте изящных искусств.
На современное зарубежное искусство Шадр имел свой взгляд: «Меня очень мало удовлетворяло одинокое, отрешенное, искусственное искусство Парижа. Хотя я всецело признавал большие достижения моих учителей... я невольно вспоминал прежние достижения былых веков – искусство индийское, японское, китайское. Я вспоминал храмы, святилища, капища. Они стремятся выразить образы вечности среди природы. Словом, я мечтал о новом монументальном искусстве.
В современной жизни я искал явления, которые были бы способны получить монументальное воплощение. Я верил, что и ныне возможно новое большое искусство».
Возвратившись в 1912 г. в Россию, Шадр поступает в Московский археологический институт. С 1918 по 1921 г. жил с женой в Омске, затем переехал в Москву. Детей у них не было.
Иван Дмитриевич Шадр умер 3 апреля 1941 г. в Москве и похоронен на Новодевичьем кладбище.

Творчество

Иван Шадр нашёл своё призвание в монументальной реалистической скульптуре. Тему, которая могла быть воплощена в монументальном искусстве, скульптор увидел в истории революционной борьбы русского пролетариата, в событиях 1905 года.

И. Шадр «Булыжник – оружие пролетариата». Бронза. Парк Декабрьского восстания (Москва). Гипсовая версия хранится в Третьяковской галерее
Выразительно передана скульптором пластика тела пролетария и состояние душевного подъёма. Героический образ символизирует эпоху начала XX в. М. Нестеров отмечал, что Шадру удалось соединить в неразрывное целое «красоту духа с вечной красотой формы», как умели делать это великие мастера Возрождения.
Фигура молодого пролетария, выламывающего из мостовой булыжник, показана в динамике: она вот-вот готова выпрямиться и развернуться, как туго сжатая пружина. Мускулы его рук и туловища напряжены, наполнены выразительностью.

Копии этой скульптуры были установлены в Челябинске, Львове, Киеве, Шадринске, Монголии и Румынии.
В течение 1910-1930 гг. он создал много мемориальных сооружений, посвященных жертвам Первой мировой войны. Для этих работ характерны метафора, тяжёлый ритм, романтический взгляд на события. Из числа ранних работ особенно выделяется нереализованный проект «Памятника Мировому страданию» (1916).

И. Шадр. Памятник Мировому страданию
Сам скульптор так описывал свою идею памятника: «Я представил себе человечество как единое существо, как личность. И я взял его в двух противоположностях: в смерти и в жизни, в страданиях и в радости... Этот памятник представляет громадный каменный двор, окружённый гигантскими плитами. Двор замыкается с одной стороны колоссальной пирамидой, знаменующей собой человеческую Голгофу с бесчисленными ступенями страданий. С другой, входной стороны - каменными Воротами Вечности. Ворота Вечности - высокая гранитная стена, испещрённая библейскими изречениями о вечности жизни. Над воротами надпись: «Пришельцы и странники мы на земле...». Их охраняют четыре колосса, олицетворяющие рождение, мужество, мудрость, вечность. В каменном массиве между гигантами узкий вход в сад, расположенный внутри памятника. По обе стороны двора - высокие стройные тополя. Окружённое тополями, мертвенно лежит в бассейне Озеро слёз».
В Омске Иван Дмитриевич Шадр работал над рельефами с изображением Карла Маркса, Карла и Вильгельма Либкнехтов и Розы Люксембург.
По заказу Гознака он создал скульптуры «денежных мужиков» (фигуры рабочего, крестьянина, красноармейца и сеятеля), которые должны были воспроизводиться на банкнотах.

И. Шадр «Сеятель»
Три первые скульптуры были изображены на почтовых марках, а также на облигациях займов и государственных ценных бумагах СССР. В 1923 г. Шадр принимал участие в оформлении Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки в Москве.
И. Шадр создал 16 скульптурных изображений В. И. Ленина, в том числе для Центрального Музея В.И. Ленина.
В 1934 г. Иван Шадр начал работу над скульптурой «Девушка с веслом» для Центрального парка культуры и отдыха имени Горького в Москве. Моделью скульптора стала студентка Московского института физкультуры В.Д. Волошина. Скульптура была установлена в центре фонтана на главной магистрали Парка имени Горького в 1935 г. Но она подверглась критике, и в том же году её переместили в Парк культуры и отдыха имени Горького г. Луганска. Её уменьшенная копия хранится в Третьяковской галерее.

И.Д. Шадр в своей мастерской работает над скульптурой «Девушка с веслом» (1-й вариант)
В 1936 г. Шадр создал новую уменьшенную 8-метровую скульптуру из тонированного бетона. Она была разрушена в 1941 г. при бомбёжке.
Дешёвые гипсовые копии, которые были массово установлены в парках по всему СССР, не являлись скульптурами Шадра. В их основу была положена работа скульптора Р.Р. Иодко с тем же названием, выполненная им для парка водного стадиона «Динамо» в 1936 г. Скульптура была высотой 2,5 м, из гипса. В отличие от шадровской «Девушки», скульптура Иодко одета в купальник, весло она держит в левой руке.

Р.Р. Иодко «Девушка с веслом» (1936)
В конце 1930-х годов Шадр работал над проектом памятника А. С. Пушкину. В 1939 году создал скульптуру А.М. Горького в образе Буревестника.

И. Шадр, Скульптура Горького в образе Буревестника (1939). Бронза. Государственная Третьяковская галерея (Москва)
Молодой Горький изображён бунтарём. Волосы вокруг головы в виде огромных застывших волн дополняют образ. Две пряди надо лбом напоминают по силуэту парящего буревестника: «Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады. Буревестник с криком реет, черной молнии подобный, как стрела пронзая тучи, пену волн крылом срывает...»
В том же году он подготовил классическую модель памятника Горькому, который был сооружён у Белорусского вокзала в Москве уже после смерти Шадра В.И. Мухиной в содружестве с Н.Г. Зеленской и З.Г. Ивановой.
И. Д. Шадр – автор надгробий Н.С. Аллилуевой (1933; архитектор И.В. Жолтовский) и Е.Н. Немирович-Данченко (1939) на Новодевичьем кладбище в Москве. Оба надгробия выполнены из мрамора и гранита.

И. Шадр. Памятник на могиле Надежды Аллилуевой-Сталиной на Новодевичьем кладбище (Москва)
Сейчас на кладбище установлена копия скульптуры, а подлинник находится в Третьяковской галерее. Памятник представляет собой стелу из белого мрамора, из грубо отесанного верха которой «вырывается» бюст Аллилуевой.

И. Шадр. Памятник на могиле дрессировщика В.Л. Дурова. Новодевичье кладбище (Москва)

И. Шадр. Скульптура «Сезонник» (1929)
Эта работа И.Д. Шадра имеет социальную трактовку образа: чётко вылепленные руки и голова указывают не только на изнурительно тяжелый труд человека, но и на его не сломленную никакими лишениями внутреннюю силу. На камне сидит умудрённый жизнью, усталый человек. Тяжело опущены натруженные работой руки. Но на его лице нет выражения безнадежности, а только напряжение мысли, борение духа. Создавая образ рабочего-сезонника, Шадр опирался на образ своего труженика отца.
Скульптура «Сезонник» установлена на площади им. Лермонтова в Москве.

Памятник И.Д. Шадру в Шадринске (1984). Скульптор Юрий Чернов и архитектор Гарольд Исакович

«Булыжник - оружие пролетариата», «Рабочий и колхозница» — созданные много лет назад советскими мастерами-скульпторами И. Шадром и В. Мухиной. Эти скульптуры времен СССР выдержали испытание временем и прочно вошли в нашу жизнь, а их авторы заняли достойное место в истории советского и мирового изобразительного искусства.

И. Шадр: скульптура «Булыжник - оружие пролетариата» (1927 г.)

К 10-летию Октября И. Шадр завершил скульптурную композицию «Булыжник - оружие пролетариата». Полуобнаженная фигура рабочего, наклонившегося к земле, полная динамики. Волевая собранность жеста. Упрямо стиснут рот. Напряжен каждый мускул.
Известный русский живописец М. В. Несторов писал о скульптуре:

«Молодой рабочий в порыве захватившей его борьбы за дорогое ему дело, дело революции, подбирает с мостовой камни, чтобы ими проломить череп ненавистному врагу. Стою зачарованный, обхожу кругом - великолепно!»

И. Шадр идеально справился с художнической задачей. Изваяние пластично, хорошо смотрится со всех сторон. Недавно исполком Моссовета принял решение об установлении на Красной Пресне увеличенной копии скульптуры. Это будет памятник героям баррикадных боев революции 1905 года.

Рабочие, крестьяне, солдаты - излюбленная тема творений И. Шадра. И это не случайно. Иван Дмитриевич Иванов (1889 - 1941) родился в бедной рабочей семье в селе Такташинском близ города Шадринска (отсюда его псевдоним - Шадр).

Нелегкая жизнь выработала в будущем скульпторе настойчивость и стремление к знаниям. Долгая и упорная учеба началась с 1902 года в Екатеринбургской художественно — промышленной школе. Потом - Петербург, куда Шадр пришел пешком. На талантливого юношу обратили внимание артист В. Н. Давыдов и художник И. Е. Репин. Они помогли ему продолжить образование за границей.

Возвратившись на Родину, скульптор работает над проектом «Памятника мировому страданию» , а в 1922 году создает бюсты и полуфигуры, получившие названия «Сеятель», «Крестьянин», «Рабочий», «Красноармеец» . Эти скульптуры много раз воспроизводились на облигациях, денежных знаках молодой Советской республики. Они известны также по почтовым маркам.

Теме трудового народа И. Шадр остался верен до последних дней своей жизни.

Искусство скульптора глубоко самобытно, подлинно народно, проникнуто пафосом жизнеутверждения. Творения его всеми своими корнями уходят в историю нашей страны.

Скульптуры Веры Мухиной (СССР)

В Москве перед Северным входом на ВДНХ возвышается 24-метровая скульптурная группа из нержавеющей стали. «Рабочий и колхозница» - олицетворение нерасторжимого союза рабочего класса и колхозного крестьянства СССР. Рука об руку, в стремительном движении две фигуры, высоко поднявшие советскую эмблему, как бы символизируют молодость Родины.

Скульптор В. Мухина: «Рабочий и колхозница» (1937 г.)

В этом гигантском стальном изваянии запечатлены образы нового человека, полного силы и одухотворенной красоты. Скульптор СССР В. Мухина сумела добиться яркой выразительности оригинальностью композиции: группа устремлена вперед и вверх. Фигуры образуют вертикаль, которая подкрепляется поднятыми руками с серпом и молотом, горизонтальные детали - широкий размах шага, откинутые назад руки и развевающийся шарф - усиливают стремительность движения.

Динамичность композиции, пластика, гибкость заключены были и в материале, который В. Мухина впервые применила в скульптуре. Внутренность изваяния состояла из стальных форм, этот металлический каркас облицовывался листами хромоникелевой стали, некоторые детали фигур крепились электросваркой.

Скульптурная группа «Рабочий и колхозница» была создана для советского павильона на Всемирной выставке в Париже в 1937 году. Ромен Роллан, посетив выставку, писал в книге отзывов: «На Международной выставке на берегах Сены два молодых советских гиганта в неукротимом порыве возносят серп и молот, и мы слышим, как из груди льется героический гимн, который зовет народы к свободе, к единству и приводит их к победе».

Факты биографии

Свой путь художника Вера Игнатьевна Мухина (1889 - 1953) начала с занятий в московских студиях у К. Ф. Юона, И. О. Дудина, И. И. Машкова. Потом в Париже брала консультации у французского скульптора-монументалиста Бурделя. Париж оставил в ранних работах Веры Игнатьевны следы формализма, особенно это было заметно в монументальной композиции «Пьета» (мать, оплакивающая погибшего сына), которая украшала арку старого помещения Камерного театра в Москве.

Скульптура «Крестьянка» (1927) принесла Мухиной успех. Здесь уже были заложены новые черты ее позднейших творений. В начале 30-х годов она работала над рядом портретных скульптур, обобщающих образ человека советской эпохи. После «Рабочего и колхозницы» были созданы проект памятника М. Горькому для города Горького и группа «Хлеб» (1939) , которая входила в скульптурный цикл «Богатства Родины», запроектированный для нового Москворецкого моста.

Портретные работы военных и послевоенных лет отразили новый мухинский стиль. Она стремилась выделить «особые приметы» человеческой души, поэтому скульптура приобрела точность, лаконизм.

С мастерами З. Ивановой и Н. Зеленской в 1951 году Мухина завершила памятник А. М. Горькому в Москве (на площади Белорусского вокзала), модель которого была выполнена И. Шадром в последние годы его жизни.

В Мухиной сочетались два мастера - портретист и монументалист. Ее привлекали и ей присущи большая тема, большой образ, большой размах. В каждом произведении чувствуется сила, энергия, художественная выразительность, дух смелого новаторского искания.
Говоря ее же словами, она сумела в своих скульптурах «передать весь романтизм и творческое горение наших дней».

Композиция «Булыжник - оружие пролетариата» - одно из наиболее известных произведений не только в отечественной, но и в мировой скульптуре. Она была создана в 1927 году известным скульптором И. Д. Шадром. Работа выполнена в классическом стиле, однако приобрела популярность за счет того, что автор наполнил традиционную форму новым, современным содержанием, отобразив в символическом образе простого рабочего пафос революционной борьбы за свободу.

Общая характеристика творчества

Шадр прославился как создатель в стиле "модерн". Многие его произведения проникнуты романтическим духом. В своей работе он использовал элементы народной архитектуры. Автор проявлял большой интерес к человеческому телу, к анатомическим деталям, что придавало его изображениям такую убедительность. Его труды имеют глубокий философский смысл: Шадр стремился показать застывшую в мертвом камне человеческую фигуру, которая старается его преодолеть и вырваться наружу. Поэтому произведения скульптора отличаются удивительной пластичностью и динамикой. Яркий пример тому - композиция «Булыжник - оружие пролетариата». Пожалуй, именно в данной работе творческие принципы художника нашли свое наибольшее воплощение. Однако помимо этой скульптуры он создал и многие другие портретные изображения и фигуры людей из простого народа: красногвардейца, сеятеля, крестьянина.

Описание

Шадр создал свою знаменитую композицию в память о событиях первой русской революции, произошедшей в 1905 году. Работа выполнена в классическом стиле, в котором автор очень хорошо разбирался, так как в свое время учился данному искусству в Риме и Париже. В основе композиции - фигура простого рабочего. «Булыжник - оружие пролетариата» представляет собой изображение человека, вырывающего камень из мостовой. Тело этого мужчины выполнено в лучших античных традициях, однако автор наполнил скульптуру революционным содержанием. Лицо модели изображает готовность к борьбе, противостоянию. Вместе с тем многие критики отметили, что автор показал отчаявшегося человека, готового на крайние меры, чтобы хоть как-то преодолеть нужду.

Восприятие

Не все сразу по достоинству оценили эту работу. Скульптуру «Булыжник - оружие пролетариата» критиковали за то, что она была выполнена в классическом стиле, от которого в рассматриваемое время предполагалось отказаться. Тем не менее современник автора Нестеров отметил, что в свой новой работе автор соединил красоту духа и формы, что было главным принципом античного искусства. Композиция была представлена в год десятилетия Октябрьской революции.

Установка

Одним из наиболее известных советских скульпторов был Шадр. «Булыжник - оружие пролетариата» - его наиболее знаменитая композиция, которая была установлена не только в столице, но и в ряде других городов. Показателен тот факт, что первоначально скульптура была сделана из гипса, но через двадцать лет ее отлили из бронзы. Она была установлена в московском парке, посвященном Декабрьскому восстанию 1905 года, рядом с Краснопресненским районом, где тогда происходили наиболее ожесточенные вооруженные столкновения. Скульптура «Булыжник - оружие пролетариата» была расположена на фоне гранитной доски с о борьбе пресненских рабочих.

Значение

Эта работа стала настоящим мировым шедевром и является, пожалуй, наиболее известным произведением художника, который к тому же придумал для нее столь выразительное название. Однако в наши дни оно получило несколько ироничное и даже саркастическое звучание, означая слишком простой и прямолинейный способ достижения цели. Тем не менее скульптура «Булыжник - оружие пролетариата», автор которой прославился целым рядом монументальных работ, стала настоящей классикой в искусстве.

Ива́н Дми́триевич Шадр (настоящая фамилия - Иванов ; 30 января (11 февраля ) , Такташинское , ныне Курганская область - 3 апреля , Москва) - русский советский художник , скульптор -монументалист, представитель направления «академический модерн ».

Биография

Иван Дмитриевич Иванов родился 30 января (11 февраля ) года в селе Такташинском Челябинского уезда Оренбургской губернии (ныне деревня Такташи Городского поселения рабочий посёлок Мишкино Мишкинского района Курганской области). Отец - Дмитрий Евграфович Иванов (май 1860 или 17 июня 1862 - 8 апреля 1926), Мать - Мария Егоровна (в девичестве Овчинникова, дочь крестьянина села Ряполово Ковровского уезда Владимирской губернии (ок. 1863 – 23 ноября 1935) . Село Такташинское – место сезонной работы плотника Дмитрия Евграфовича Иванова, а постоянное место жительства – город Шадринск Шадринского уезда Пермской губернии (ныне в Курганской области). Прадед Ивана расписывал стены в Спасо-Преображенском соборе, отец и дяди тоже были строителями и богомазами (церковными живописцами). Но по основному роду занятий Дмитрий Евграфовича был плотник. Иван Дмитриевич был третьим сыном в семье, насчитывавшей двенадцать детей (трое младенцев умерли).

Предположительно Ивана крестили в Свято-Троицкой церкви с Островного Маслейской волости Челябинского уезда (ныне в Мишкинском районе Курганской области) .

Иван Шадр создавал революционно-романтические, обобщённо-символические образы, например, горельеф «Борьба с землей» (), скульптуру «Булыжник - оружие пролетариата » (). Последняя, помимо Москвы, была установлена в Челябинске , Львове , Шадринске , Монголии и Румынии .

В 1926 году Шадр едет за границу: он посещает Францию и Италию. В Париже он лепит бюст Л.Б. Красина, бывшего тогда полпредом СССР, и повторяет затем портрет в мраморе.

В 1931 году была создана Шадром надгробная плита В. М. Фриче.

В конце 1930-х годов Шадр работал над проектом памятника А. С. Пушкину . В 1939 году создал скульптуру А. М. Горького в образе Буревестника (бронза , Третьяковская галерея). В том же году он подготовил более классическую модель памятника Горькому. Однако этот памятник был сооружён у Белорусского вокзала в Москве уже после смерти Ивана Дмитриевича скульптором В. И. Мухиной при помощи Н. Г. Зеленской и З. Г. Ивановой.

Большинство работ И. Д. Шадра (в частности, «Штурм земли», «Булыжник - оружие пролетариата» и другие) находятся в Музее современной истории России в Москве .

• Стандартные марки РСФСР и СССР , выполненные по скульптурам И. Д. Шадра

Нас, Ивановых-то, слишком уж много. Надо же как-то отличить себя от других Ивановых, ну я и взял себе псевдоним «Шадр» - от названия родного города, чтобы прославить его.

В эти дни в цехи завода часто заходит ваятель И. Д. Шадр. Сейчас закончена отливка в бронзе его скульптуры, названной «Булыжник - оружие пролетариата».

Премии

Память

В 2013 году дом сожгли вандалы.

Музейные коллекции

Произведения и эскизные работы Шадра хранятся в Государственной Третьяковской галерее , Государственном центральном музее современной истории России , Екатеринбургскрм музее изобразительных искусств , др. музеях.

Напишите отзыв о статье "Шадр, Иван Дмитриевич"

Примечания

Литература

• Бирюков В. Портреты шадринских крестьян на государственных знаках СССР // Шадринское научное хранилище. - 1924. - № 1. - С. 5-10.
• Видов М. Скульптура должна жить! // Филателия СССР. - № 10. - 1987. - С. 4-6.
• // Золотоносов М. Γλυπτοκρατος. Исследование немого дискурса. Аннотированный каталог садово-паркового искусства сталинского времени. - СПб., 1999. - С. 20-29.
• Осинцев Л. Неизвестный Шадр. - Шадринск, 1995.
• Шадр И. Д. Литературное наследие. Переписка. Воспоминания о скульпторе. - М., 1978.

Ссылки

• в библиотеке «Старатель»
• Вергасов Ф. (Проверено 18 января 2009)
• (Проверено 18 января 2009)

Отрывок, характеризующий Шадр, Иван Дмитриевич

24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг"ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.

Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег"т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г"ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг"и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг"а не возьмем, они у нас из под носа выг"вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег"ала – сейчас вег"нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог"ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.

Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг"идет, не пг"идет Долохов, надо бг"ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг"ами. И по выстг"елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.